«Подарок Хрущева» в политических играх осени 1991 года

«Товарищи депутаты! Выдающееся историческое событие – 300-летие воссоединения Украины с Россией является большим национальным праздником украинского, русского и всех народов нашей великой Родины.

Могучим волеизъявлением на Переяславской раде украинский народ связал навеки свою судьбу с единокровным братским русским народом и тем самым спас себя от угрозы иноземного порабощения.

Дружба русского и украинского народов крепла и закалялась в совместной борьбе против иноземных захватчиков, против гнета царизма, помещиков и капиталистов и получила свое дальнейшее развитие в годы Гражданской войны и военной интервенции, в процессе Великой Отечественной войны и в послевоенный период.

«… нет предела самой честной, крепкой дружбе вековой. Человечеству известна дружба Киева с Москвой!»…

Дружественным актом, свидетельствующим о безграничном доверии и любви русского народа к украинскому народу, явилась передача Крымской области из РСФСР в состав Украинской Советской Социалистической Республики. Этот исторический акт послужит делу дальнейшего непрерывного хозяйственного развития Крымской области в составе Украинской ССР. Севастопольцы, шествуя в ногу со всем украинским народом, новыми трудовыми победами встречают 300-летие воссоединения Украины с Россией».

Это выдержка из одного из многих и в общем однотипных выступлений весны 1954 года – времени сразу после передачи Крыма из состава РСФСР в состав УССР, произошедшей, как хорошо известно, 19 февраля 1954 года, спустя неделю, 27 февраля, 69 лет назад, местные газеты вышли с подзаголовками «Компартия Украины».

Но интересно не само выступление, в данном случае – «депутата Б.А. Стешова на объединенной сессии городского и районных советов депутатов трудящихся г.Севастополя 14 мая 1954 года, посвященной 300-летию воссоединения Украины с Россией».

Интересно место публикации этого документа. А это книга, посвященная двухсотлетию города Севастополя, вышедшая в Киеве в 1983 году в издании «Наукова думка» под редакцией одного из самых известных севастопольских историков того времени, профессора Г.И. Ванеева, специалиста по Великой Отечественной войне и второй Севастопольской обороне.

Предисловие, написанное Ванеевым в книге к двухсотлетию города, в первых строках сообщало о том, что борьба за Крым «велась русским и украинским народами» на протяжении столетий (имеется ввиду с кочевниками, Крымским ханством и Османской империей). Для сравнения, севастопольская же книга о Черноморском флоте по тому же историческому периоду (1783 – 1983), изданная в те же годы в Севастополе, вообще не упоминала украинцев.

Тем не менее, книга под редакцией Ванеева – характерный симптом времени, жизни Севастополя спустя 30 лет после «подарка» Хрущева Украинской ССР. И не важно, передавался ли Севастополь в состав УССР вместе с Крымской областью – дискуссия об этом представляет собой отдельный обширный сюжет, управленчески «украинский» контекст становится заметен в Севастополе 1980-х годов, что, видимо, было следствием включения города в качестве города республиканского подчинения в Конституцию УССР 1978 года.

Не случайно первый секретарь горкома партии , назначенный в Севастополь по партийной вертикали из Киева в 1984 году, впервые был представителем ЦК Компартии УССР, т.е. непосредственно «человеком Киева».

Значимость КПУ (то есть Компартии Украины), а значит, и самой Украины, должна была, видимо, подчеркнуть и книга Ванеева, которая примерно треть из двухсотлетней истории города отводила периоду после 1954 года, т.к. явно намеренно этот период в книге был представлен в основном архивными документами, связанными с теми или иными решениями Компартии Украины по Севастополю и отчетами севастопольского горкома партии перед партийным руководством в Киеве.

Сам Ванеев был вскоре избран народным депутатом Верховного Совета Украинской ССР от Севастополя.

Уже после развала СССР, когда в Севастополе начался драматичный процесс, известный под названием «раздел флота», то именно к Ванееву, наряду с украинским министром обороны В.Г. Радецким и начальником Главного управления военного образования Министерства обороны Украины В.М. Гудимом, адресовалось командование Черноморского флота, отстаивая неправомерность перевода ЧВВМУ им. П.С. Нахимова, где и преподавал Ванеев, под юрисдикцию Украины.

Из перспективы сегодняшнего дня, да и даже из постсоветских крымско-севастопольских реалий 1990-х годов, проникнутых пророссийскими настроениями, позиция историка Ванеева кажется нетипичной. Однако именно такую позицию – ориентирование на Киев – занимали власть-предержащие и в Севастополе, и в Крыму даже в 1991 году, когда дезинтеграционные процессы в Советском Союзе были уже, мягко говоря, очевидны.

Эта ориентация в целом сохранилась во властных структурах Крыма и Севастополя первоначально и после декабря 1991 года (об этом нужно писать отдельно). Данную линию олицетворяли бывшие партийные деятели, советская, в общем-то партийная по своему происхождению, номенклатура, на которой мало сказался запрет Компартии в СССР после августовского путча 1991 года. Кроме них, управленцев всё равно не было или их было мало, не случайно и в условиях многопартийности на выборах в марте 1990 года приоритет в местные органы власти в Крыму получили именно они.

Поэтому неудивительно, что протест против «неконституционных актов 1954 года» в Севастополе и Крыму возник, во-первых, под самый занавес существования СССР, осенью 1991 года, когда Украина провозгласила свою независимость после «августовского путча», а, во-вторых, в кругах радикально-демократических, способных и к голодовкам в палатках у здания Верховного Совета Крымской АССР (чем занимался в октябре 1991 года, например, депутат крымского парламента, будущий президент Республики Крым Ю.А. Мешков), и к конфликтам с милицией (чем был хорошо известен в 1990-е годы депутат севастопольского горсовета А.Г. Круглов), и к постоянным уличным акциям протеста (РДК Мешкова, «Народное вече» Севастополя).

Нужно понимать, что политически эти круги были настроены чуть ли не тотально антисоветски, рассматривая советский опыт государственности как неприемлемый. Не случайно, в августе 1991 года с осуждением «неконституционных актов» 1954 года выступило крымское отделение общества «Мемориал» (в 2022 году общество внесено в России в список иноагентов).

В итоге возникла драматическая по своим последствиям ситуация.

С одной стороны, люди, наделенные в Крыму административным весом и обладавшие так или иначе государственническим мышлением, были ориентированы на Украину и настаивали, что педалирование местной властью темы под названием «неконституционные акты 1954 года» превратит Крым в «Нагорный Карабах», что ни в коем случае нельзя делать Крым «яблоком раздора» между братскими народами и братскими республиками, то есть Россией и Украиной. А с другой стороны, те, кто видел в Крыму и Севастополе часть России, были заряжены в принципе анти-государственническими настроениями.

О «подарке 1954 года» написана тонна литературы, поэтому данный материал будет посвящен лишь одному аспекту этой темы – истории его обсуждения осенью 1991 года в Крыму и Севастополе в контексте провозглашения Украиной своей независимости сразу после августовского путча и до «всеукраинского референдума» 1 декабря 1991 года, который должен был подтвердить «Акт о независимости УССР».

Собственно, после объявления Украиной о своем выходе из состава СССР на основании результатов референдума тему отмены советских документов 1954 года обсуждать оказалось не с кем.

***

Впервые тема «неконституционных актов» 1954 года громко «выстрелила» не просто на фоне объявления Украиной своей независимости 24 августа 1991 года, но именно на фоне августовского путча в целом. Так как Горбачев в дни путча находился под арестом в Крыму, то для местных «народных избранников», в первую очередь, оказался важным поиск «врагов» в собственных рядах. То есть тех, кто пытался словом или даже делом поддержать ГКЧП.

В итоге Верховный Совет Крымской АССР на внеочередной сессии, созванной сразу после путча, первые два дня обсуждал именно тему «предательства конституции и Президента» отдельными депутатами крымского парламента, особенно – членов президиума.

До темы провозглашения Украиной независимости добрались только на третий день. И здесь столкнулись две принципиальные позиции.

Одна была олицетворена Багровым, а, значит, и президиумом Верховного Совета Крымской АССР и, видимо, большинством парламента: построение собственной, крымской государственности в составе Украины, заключение с Украиной договорных отношений, не важно – в составе СССР или за его пределами.

Сам Багров неоднократно подчеркивал, что Крым является частью Украины, в его выступлениях и интервью постоянно присутствуют ссылки на разговоры с председателем украинского Верховного Совета Л.М. Кравчуком. Когда в Верховном совете Украинской ССР был вынесен на голосование вопрос по поводу «Акта УССР о государственной независимости», Багров проголосовал «за», объяснив это потом в Крыму нежеланием портить отношения с украинским руководством.

Наиболее явно эта позиция проявилась в обращении Президиума Верховного Совета Крымской АССР от 1 октября 1991 года, опубликованном в газете «Крымская правда»:

«В последнее время обострилась проблема территориального статуса Крыма. Вокруг нее разгораются политические страсти, возникает противостояние различных сил…  Решать этот вопрос необходимо взвешенно, стремясь не обострять общественно-политическую обстановку… чтобы не только не потерять того, что уже удалось нам добиться, но и завершить начатый процесс воссоздания государственности Крыма.

До сих пор в своей практической деятельности мы руководствовались волеизъявлением крымчан, выраженном ими на референдумах 20 января и 17 марта 1991 года.

Эти принципы являются для нас основополагающими и в нынешней ситуации. При этом мы отдаем себе отчет в том, что акт 1954 года о передаче Крыма Украине совершен без учета мнения народа. Однако, учитывая сложную и неопределенную обстановку в стране, мы не считали бы оправданным ставить сегодня вопрос о пересмотре границ.

Уважая право народа Украины на самоопределение, мы в то же время считаем, что в равной степени такое же уважение должно быть проявлено и к воле крымчан, к их праву строить свою государственность на основе референдума, если это будет вызвано изменением политической ситуации.

Убеждены, что все, даже самые острые вопросы, должны быть разрешены на основе учета взаимных интересов, без политических эмоций, не ставя под угрозу благосостояние и безопасность людей».

Вторая же позиция была связана с радикальной группой в составе крымского Верховного Совета, которая, судя по всему, была там в меньшинстве. А именно – поставить вопрос об отмене неконституционных актов 1954 года и возвращении в состав России. На августовской внеочередной сессии эта позиция потерпела поражение, т.к. по итогу пяти (!) дней заседаний была принята «Декларация о государственном суверенитете Крымской АССР» (в составе УССР, уже объявившей независимость).

Стоит отметить, что руководитель горсовета Севастополя и одновременно – заместитель председателя Верховного Совета Крымской АССР И.Ф. Ермаков просил сделать обсуждение этой повестки как можно короче, т.к. первоочередная проблема Севастополя состоит в отсутствии воды:

«Уважаемые товарищи, я бы полагал, что мы в принципе собрали внеочередную чрезвычайную сессию для определения одного вопроса: о событиях, которые произошли 19 – 21 августа. Сейчас мы в повестку включаем все больше и больше вопросов, они важные, нужные, но я считал, что их нужно рассмотреть на очередной сессии. У каждого сейчас большие заботы; у нас на завтра назначено продолжение сессии, нет воды в Севастополе, будем решать эту проблему, а мы сейчас все больше и больше вопросов. Я предлагаю прекратить включение в повестку дня вопросов…».

Впрочем, нежелание заниматься «политикой» постоянно демонстрировал и председатель Верховного Совета Крымской АССР Н.В. Багров.

Показательна в этом смысле его позиция второй половины ноября 1991 года, прямо накануне референдума о независимости УССР. Тогда на президиуме, решавшем вопрос о созыве еще одной внеочередной сессии крымского Верховного Совета, первоначально предполагалось посвятить ее, среди прочего, таким «срочным» вопросам как «выделение земельных участков под индивидуальное жилищное строительство из земель фонда Симферопольского района» и придание Судаку статуса города республиканского подчинения.

На самой сессии Багров выступил сторонником предельного «экономизма» как ключевой повестки дня:

«Нам надо преодолеть излишнюю политизацию Совета. Сейчас все более ясно становится то, что на смену всплеску политической активности масс приходит политическая усталость. По данным социологических исследований, проведенных в Ялте, из 10 проблем, волнующих людей, политика стоит лишь на последнем месте. Говорю об этом потому, что сейчас у нас, депутатов, остается заряженность только на политическую борьбу…

Ситуация в стране по-прежнему непредсказуема… продолжают преобладать процессы распада, дезинтеграции…. Возможны самые различные варианты дальнейшего развития событий, которые во многом будут определяться тем, удастся ли реализовать имеющиеся договоренности и соглашение в конкретные согласованные действия республик; как будет проводиться в жизнь экономическая реформа в России и удастся ли здесь приостановить дезинтеграционные процессы, какие формы примет реализация идеи национального возрождения Украины, то, что в значительной степени будет зависеть от итогов выборов 1 декабря. … очень не хотелось бы, чтобы кто-то обольщался тем, что спад производства в Крыму ниже, чем по стране, что в наших магазинах есть еще хоть что-то, о чем давно забыли в некоторых других регионах…

Во-вторых, хотел бы кто-то того или нет, но единое экономическое пространство реально существует, и не надо быть пророком, чтобы предсказать, насколько сильно отзовутся в Крыму экономическое реформы в любом регионе страны, в том числе и в России. Нетрудно предугадать, что предполагаемая здесь либерализация цен может вызвать дополнительную инфляцию, вымывание с потребительского рынка последних товаров. Нам надо не просто осознать это как надвигающуюся реальность, но и готовиться к этому, особенно продумать экономические рычаги по защите потребительского рынка, социально незащищенных слоев населения».

Итак, руководство крымского парламента было далеко не в восторге от экономического курса, которым собиралась идти Россия, и этот вопрос, скорее всего, тоже влиял на стремление избежать разговоров о возвращении в состав РСФСР. Хотя, как представляется, экономическая проблематика всё же была далеко не на первом месте, когда вставал вопрос, давать ли слово в Верховном Совете сторонникам «отмены неконституционных актов 1954 года».

Скорее всего, Багров как опытный управленец понимал, что от «политики» никуда не деться.

Поэтому основным вопросом, вынесенным на сессию 22 ноября 1991 года, за неделю до «всеукраинского референдума» о независимости, был назван «Закон Крымской АССР о референдуме» - закон, который не смог принять крымский Верховный Совет в начале октября, в результате чего Крым не успел провести до «всеукраинского референдума» собственный референдум об отмене «неконституционных актов 1954 года», как требовали тогда депутаты-сторонники пророссийского выбора (собственно, именно в связи с этим Мешков и начал голодовку у стен Верховного Совета Крымской АССР в октябре 1991 года).

За неделю же до референдума о независимости Украины закон о референдуме в Крыму уже не имел столь принципиального значения для последующего развития событий. Зато принятие закона о референдуме именно в тот момент дало Багрову основание заявить, что теперь нет оснований ставить вопрос об отмене советским руководством «неконституционных актов 1954 года», т.к. последующую судьбу Крыма будет решать народ Крыма, а не «история».

Тем не менее, вопрос об обращении к советскому руководству об отмене актов 1954 года под давлением группы депутатов-демократов был включен в повестку дня 5-й внеочередной сессии крымского парламента.

Радикализм той группы депутатов, которая отстаивала тогда пророссийский вектор, хорошо виден по первоначальному тексту «Обращения к президенту СССР М.С. Горбачеву», составленному, судя по всему, «Республиканским движением Крыма» под руководством Мешкова:

«Президенту СССР М.С. Горбачеву.

Уважаемый Михаил Сергеевич!

В стране происходят процессы демократизации, отменяются многие недемократические, антиправовые акты и решения, имевшие место в прошлом. Учитывая ситуацию, сложившуюся в Крыму и на Украине, считаем, что в числе отмененных должен быть и акт насильственной передачи Крыма из состава России в состав Украины в 1954 г.

Просим Вас сделать всё от Вас зависящее, чтобы этот акт был аннулирован».

На вопрос одного из депутатов, что имеется в виду под «насильственной передачей» и «противозаконным актом», «кто кого насиловал и кто сопротивлялся», Мешков заявил:

«Это была насильственная передача, и акт этот противоправный, потому что не может считаться правым то, что происходило. В тот период времени не может считаться правом, приемлемым для нормального цивилизованного общества то, что происходило в 1954 г., и акты, принятые в 1954 году».

Как можно заметить, будущий лидер пророссийского движения в Крыму осуждал «передачу» Крыма Украине как частное проявление сути всего советского строя. Понятно, что те люди, кто в целом был против распада СССР, не могли полностью солидаризироваться на этой платформе в борьбе с пребыванием Крыма в составе Украины.

После этого в Верховном Совете развернулась горячая дискуссия. Одни предлагали не обсуждать это обращение вообще, другие выступали за создание особой комиссии по переработке текста обращения и снятию вопроса с повестки дня, третьи предлагали проголосовать по поводу данного обращения сразу.

Победила последняя точка зрения. Но проблема состояла в том, что голосование оказалось провальным для сторонников «пророссийского выбора»: «за» обращение проголосовало 68 человек, «против» – 50, 13 – «воздержалось». В итоге обращение принято не было.

На этом история «продвижения» темы «неконституционных актов 1954 года» на данном историческом этапе закончилось. Спустя 9 дней состоялся «всеукраинский референдум».

В целом заседание крымского Верховного совета накануне «всеукраинского референдума» о независимости Украины показало победу той части крымского парламента, которая была настроена на подчинение руководству в Киеве.

Причем когда депутат от Севастополя А.Г. Круглов попробовал заявить о своей позиции в отношении референдума, Багров сделал ему замечание и сразу же объявил перерыв.

Дискуссия выглядела следующим образом:

А.Г. Круглов. «… раз я уже оказался у микрофона, я хотел бы этим воспользоваться и сказать, что большинство севастопольцев – они поручили мне это сказать… мы считаем, что лучше всего будет на предстоящем всеукраинском референдуме сделать все, чтобы сказать «нет» этому референдуму. И, естественно, выступить против всех кандидатов в президенты.

Н.В. Багров. Я вынужден вас прервать, извините, пожалуйста. Только лишь потому, что я очень просил бы всех народных депутатов Крыма: не использовать официальную трибуну для такого рода пропагандистских выступлений. Это неэтично, неправильно, противоречит всякой логике. Вы можете, как человек, иметь свою точку зрения по этому поводу, можете где-то ее доказывать, но я просил бы, чтобы в стенах нашего парламента это не звучало. Это абсолютно недопустимо, поймите меня правильно.

Круглов. Я позволил себе это только потому, что было поручение от избирателей».

Интересно, что после перерыва Багров дал слово руководителю избирательной комиссии В.В. Алсуфьеву, который призвал депутатов активно участвовать в «разъяснении» населению целей и задач «всеукраинского референдума»:

«Требуется разъяснительная работа по всеукраинскому референдуму. Постановление Верховного Совета Украины от 14 ноября обязывает провести организаторскую работу, обеспечивающую «широкое информирование населения о предстоящем референдуме, содействование гражданам в правильном выборе в день голосования ». Поэтому окружная комиссия и комиссия по всеукраинскому референдуму обращаются с просьбой к депутатскому корпусу подключиться к этой разъяснительной работе…»

На вопрос одного из депутатов, что это значит, и к каким выводам должны прийти люди после «разъяснительной работы», Алсуфьев ответил, что лишь передает формулировки Центральной избирательной комиссии в Киеве:

«Я постарался буквально дословно процитировать текст постановления президиума, чтобы, не дай бог, выйти за его рамки! Выдать какой-либо рецепт, какое может быть принято решение, я не могу и не вправе».

Итак, разъяснительная работа о «правильном выборе» в день голосования на референдуме о независимости Украины не считалась руководством крымским парламентом «политикой».

Более того, этот вопрос дважды рассматривался на заседаниях президиума крымского парламента в течение ноября 1991 года под руководством Багрова.

Среди прочего, президиум постановил заняться «широким информированием избирателей по всеукраинскому референдуму» «управлениям культуры, народного образования Совета министров Крымской АССР, ректоратам ВУЗов, республиканскому производственно-техническому управлению связи, редакциям республиканских, городских и районных газет, республиканскому комитету по телевидению и радиовещанию оказать.. необходимую помощь в проведении разъяснительно-агитационной работы, рекомендовать городским и районным советам народных депутатов образовать аналогичные комиссии, привлечь к их работе депутатов местных советов народных депутатов, представителей творческой и научно-технической интеллигенции, общественных организаций».

***

Итак, парадоксальным образом весь 1991 год прошел в Крыму и Севастополе не в обсуждении темы «возвращения в Россию», а под флагом строительства «крымской государственности», с опорой на результаты так называемого «крымского референдума» 20 января 1991 года.

Собственно, Багров в своих воспоминаниях подчеркивал значение именно «крымского», январского референдума 1991 года для истории полуострова. Об этом же писал в воспоминаниях и его ближайший помощник тогда в Верховном Совете Л.И. Грач.

Сегодня популярна точка зрения, что результаты январского референдума, по результатам которого, собственно, и появилась в 1991 году вместо Крымской области Крымская автономная республика, были «искажены» Украиной: так как формулировка референдума предполагала «восстановление» автономной республики в Крыму, упраздненной в 1946 году, то этот референдум завуалированно обращался к России, ведь Крымская АССР до 1946 года существовала в составе РСФСР, а не УССР. Украина же «подсуетилась» и сразу после референдума приняла постановление по поводу восстановления Крымской АССР в составе УССР, что было нарушением «волеизъявления крымчан».

Однако анализ источников того времени, в первую очередь, местной периодической печати, показывает, что руководство Крымской области получило именно те результаты, к которым стремилось. В одном из интервью накануне референдума 20 января 1991 года газете «Крымская правда» Багров прямо объяснял, почему в вопросе, выносимом на референдум, присутствует слово «восстановление»: «Вы за восстановление Крымской Автономной Советской Социалистической Республики как субъекта Союзного договора?»

Собственно, слова Багрова в очередной раз убеждают – он не собирался рассматривать вопрос о возвращении в состав России. Термин «восстановление», отметил он в этом интервью, связан с тем, что в составе СССР в принципе много областей, поэтому нужно сразу всем дать понять: Крымская область претендует на статус автономной республики, т.к. у нее уже был такой статус ранее в советское время.

По сути, единственный управленец того времени, который впрямую говорил о необходимости трехсторонних переговоров (Украина, Россия, союзное руководство) по статусу Крыма и Севастополя – это был руководитель севастопольского горсовета Ю.И. Ступников. Фигура, загадочно исчезнувшая в феврале 1991 года и из горсовета Севастополя, и, видимо, из Верховного Совета Украинской ССР, депутатом которого Ступников был также, как и упоминавшийся в начале статьи историк Ванеев. Вместо Ступникова руководителем горсовета был избран Ермаков, тут же занявший позицию на подчинение севастопольского горсовета Верховному Совету Крымской АССР, в результате чего Севастополь потерял собственную политическую субъектность во всех последующую пертурбациях 1991 года.

Крымское же руководство на протяжении всего 1991 года занимало четкую проукраинскую позицию.

В этих обстоятельствах результаты референдума удивительны: несмотря на всю «разъяснительную работу» о «правильном голосовании» на полуострове со стороны крымской власти, слушаться которой население было, как известно, приучено долгими годами советской выборной практики, «за» независимость Украины по Крыму и Севастополю проголосовало чуть выше 50 процентов при явке в 63 – 64 процента.

Именно эти проценты – 54 % по Крыму и 57 % по Севастополю «за» независимость Украины – использовал Кравчук для однозначного определения статуса этих территорий, и перед президентом США Дж.Бушем, и на трибуне ООН, и в отношениях с самим Крымом. Так, весной 1992 года, когда в Крыму собирали подписи «за» проведение референдума о независимости Крыма, президент Украины выпустил «Обращение к народным депутатами всех уровней, политическим силам, населению Республики Крым», в котором четко зафиксировал:

«Мы все согласились с тем, что необходимо строить правовое, демократическое государство. Как известно, Украина признана мировым сообществом как независимая страна, территория которой, согласно действующей Конституции, включает и Крым.

Поэтому любые притязания на территориальную целостность и суверенитет Украины будут рассматриваться Верховным Советом, Президентом, Правительством Украины и всем цивилизованным миром как грубое нарушение статус-кво в Европе, международных норм и соглашений.

Но в соответствии с принятой ООН Декларацией принципов международного права в 1970 году любая попытка, направленная на частичное или полное нарушение национального единства и территориальной целостности государства, имеющего свое действующее от имени всего народа правительство, несовместима с Уставом ООН. Население же Крыма имеет своих представителей и в парламенте, и в государственных структурах Украины.

Есть еще один очень важный аспект этой проблемы: «за» независимость Украины как унитарного государства, 1 декабря 1991 года проголосовало большинство избирателей Крыма, чем подтвердило свою волю жить в составе Украины».

И вот здесь возникает любопытный вопрос.

Учитывая, какую важность придавал Кравчук результатам референдума о независимости Украины для легитимизации пребывания Крымского полуострова в составе этого государства, как в принципе были посчитаны голоса в Крыму и Севастополе?

Но это – уже тема отдельного исследования.

Любовь Ульянова