Как мы теряем кинохронику военной спецоперации на Украине

Военная кинохроника и документальное кино сегодня для большинства остаётся единственным реальным свидетельством событий Великой Отечественной войны. Но если в 1942-м на войне официально работали съёмочные группы — чего только стоит знаменитая кинохроника разрушенного Севастополя Владислава Микоши! — то съёмки современных военных действий на территориях Украины и России не ведутся.

Ответственность сохранить для всех нас живую правду текущего военного конфликта берут на себя добровольцы и энтузиасты. Такие как Максим Фомин и Сергей Белоус — основатели проекта Realdoc . Они оставили прежний уклад жизни, много учились снимать, а все средства бросили на покупку съёмочного оборудования и снаряжения. Сейчас они монтируют новый фильм о боях за Мариуполь и колесят по России с лекциями, на одной из которых в рамках кинофестиваля «Победили вместе» в Волгограде побывал ForPost. Об этом — в нашем материале.

Во-первых, война — это история. Есть необходимость донести до зрителя весь образ войны во всей его неподдельности. Сейчас в России не знают, как реально выглядит русский солдат. При этом существует картинка, которую рисуют федеральные СМИ, но она далека от реальности. В реальности же мало кто в стране представляет, как сейчас живут бойцы на фронте, на чём спят, как готовят еду, во что они одеты. Об этом — почти никто не снимает.

Во-вторых, задача кинохроники — показать стратегию и тактику сторон, передать настроения людей, мирных жителей, бойцов.

В-третьих, отрезвление. Мы во многом живём представлениями о войне, которые сами себе нарисовали. Но что есть ужас войны, мы если и знали, то забыли.

В-четвертых, снимать войну нужно, чтобы люди увидели то, что они не могут или не хотят видеть. Показать безумие и жестокость войны. Рассказать, через что проходят мирные жители. На расстоянии невозможно понять, как живут мирные граждане в воюющем городе. Это можно передать только в длинном документальном кино.

В-пятых, нам нужно создавать моральный образ героя, показывать личностей, настоящих русских людей, проявляющих высшие качества, находясь в жерле войны.

Максим Фомин рассказал, что впервые начал снимать с 2013 года, с начала событий в Киеве на ул. Банковой, где протестующие вступили в столкновение с бойцами «Беркута». Был там и безоружный севастопольский «Беркут».

«Полгода я проплакал, понимая, что будет война, а потом начал покупать тактическое снаряжение и оборудование для видеосъёмки. Все деньги стал вкладывать в камеры и оборудование для записи звука. Во время боёв в Мариуполе в начале 2022 года провёл месяц в составе штурмовой группы. Всё снимал. На основе этих съёмок появится 6-серийный сериал», — рассказал Максим Фомин.

Для советских военных операторов существовала установка: «Нельзя снимать лётчиков, которые громят врага, на аэродроме, надо лететь с ними и снимать их в бою. Советский фронтовой репортаж не может и не должен быть фальшивым». Фомин задаётся вопросом: «Есть ли видео о работе наших лётчиков в зоне СВО? Кто видел снятые пролёты самолётов, вертолётов?». Их вообще не снимают, отвечает он. Когда спецоперация зимой 2022 года перешла на киевское направление, с российской стороны там работали всего две группы репортёров — Ивана Поддубного и Александра Коца, но они снимали кинохронику и обладали доступом к такой съёмке. Пока ещё у нашего военного руководства нет понимания, что всё это нужно снимать.

За период с октября 1941-го по январь 1942 года на Центральной студии кинохроники СССР был создан знаменитый фильм «Разгром немецких войск под Москвой». В 1943 году этот фильм получил «Оскар» как лучший документальный фильм.

Киновед, доктор искусствоведения Валерий Фомин подтвердил ForPost, что уже в 1942 году существовал приказ Главкинохроники, который регламентировал, как правильно снимать войну.

«Война — это не только победы и наступления, война — это жертвы, поражения и отходы. Надо снимать отходы войск, переходы населённых пунктов из рук в руки», — было сказано в приказе, отмечает Валерий Фомин.

Подобно советской Главкинохронике, в фашистской Германии существовало «Немецкое еженедельное обозрение» ( Die Deutsche Wochenschau ) — пропагандистский киножурнал времён Второй мировой войны. В нём немцы максимально реалистично снимали войну, показывая не только успехи, но и эпизоды поражений: как горят их подводные лодки, гибнут их солдаты.

В США с 1956 года появился специальный род войск Combat Camera Team . А с 2003 года, благодаря выучке этих подразделений, а также с телевизионной монополией в СМИ, война в Ираке демонстрировалась в прямом эфире. Сейчас группы «боевых операторов», кроме США, есть в армиях Франции, Великобритании, Израиля. Работают, как правило, они группами по три человека, рассказывает Максим Фомин: оператор, звукооператор-фотограф, командир, выполняющий функции режиссёра и офицера по безопасности.

«Это идеальная схема для съёмки боевых действий. Даже советские операторы в Великую Отечественную работали парами, чтобы дать разные ракурсы. Но в Российской армии сегодня таких подразделений и военно-учётных специальностей нет. У их же противников каждая бригада имеет такую группу», — говорит Максим Фомин.

Отправляюсь на войну, нужно быть готовым заплатить самую большую цену. Это не то что тебя ранят или убьют, а то что ты гарантированно увидишь смерть людей, которых ты успеешь полюбить.

«Это так и есть. Погибли десятки героев моих съёмок», — рассказывает Фомин.

При этом, с какой-то стороны, война — это благодатное поле для кинематографистов, потому что ни за какие деньги не найти декорации, где одновременно в условиях города горят 30 девятиэтажных жилых домов, как это было в Мариуполе.

«На съёмках в Мариуполе одна бабушка рассказывала, как ей сложно живётся. И тут мимо идут её соседи и говорят ей: там вон твой валяется — возможно, твой брат. Она побежала искать, трупов шесть нашла и просила меня раскрыть их, чтобы посмотреть на лица. И я это снял не очень качественно, но смотреть это без слёз невозможно», — рассказал Максим Фомин.

С 2014 года появилось много полезных инструментов, которые можно использовать для съёмки боевых действий. Это полнокадровые зеркалки Canon , экшн-камеры GoPro , квадрокоптеры DJI .

Например, коллега Фомина — Андрей Филатов в Сирии использовал сразу 6 камер GoPro , закрепляя их: на машину, на танк, в танк. Это относительно безопасный метод съёмки. Ещё более безопасно снимать с помощью квадрокоптеров. Это и возможность получить самые эффектные кадры войны.

«Когда я впервые поднял коптер в Мариуполе, были неописуемые ощущения. Горел весь город. На этом фоне мы сняли, как сбили российский самолёт, как он падал, как спускался на украинскую сторону на парашюте пилот, как по нему открывали огонь, а в это время в зоопарке рычал лев», — рассказал Фомин.

Ещё для съёмок боёв хорошо поможет камера Insta 360 , которая снимает полную панораму вокруг оператора. И если во время боя за спиной операторы разрывается снаряд, то это попадает в запись, и потом на монтаже этот фрагмент можно выбрать.

Конечно, снимать можно на что угодно. Но опыт Максима Фоменко подсказывает, что сегодня для съёмок боевых действий лучше всего использовать камеры Sony FX3 или Sony Alpha 7 . Объективы — основной 24–70 мм; 35 мм со значением светосилы 1.4; 400 мм — если есть деньги (чтобы снимать танки), и можно носить широкоугольный зум.

Один  из ключевых ресурсов военного оператора — это доверие. Не имея доверия, вы не сможете приблизиться к человеку максимально близко, чтобы он что-то интересное рассказал. Чтобы попасть в составе боевой группы в Мариуполь, Максим Фомин снимал до этого 8 лет, постепенно налаживая контакт с бойцами.

«Был донецкий командир Гиви (Михаил Толстых. — ForPost ), который вначале просто меня прямым текстом посылал. Но когда он увидел, как я снял штурм старого терминала донецкого аэропорта, он стал меня допускать. Его все называли „Батя”. И хотя он был младше меня, однажды я попросил: „Батя, можно на танке поехать?”. Это было в разгар боя за новый терминал аэропорта. Со стороны Украины против нас было 15 единиц бронетехники. В том бою с обеих сторон работала вся артиллерия, которая была сконцентрирована вокруг Донецка. Вокруг меня, находившего в центре боя, всё взрывалось и горело. Я жалею, что тогда у меня ещё не было камеры Insta 360 », — говорит Максим Фомин.

Следующий ресурс военного оператора — доступ. У вас может быть доверие, но нет доступа. Сейчас это большая проблема. У наших военных пока нет понимания, что военные действия нужно снимать.

Есть такой ресурс, как физические и духовные силы. И за 8 лет войны, говорит Максим Фомин, они полностью закончились: погибло огромное количество героев, которых он снимал. Для военного оператора камера — это его защита. Снимая через камеру ужасы войны, можно в некотором смысле отстраниться.

«Но летом 2022 года я случайно попал под обстрел и первым пришёл на место гибели трёх женщин в центре Донецка. Я был без камеры. Там погибла маленькая девочка, которая училась в балетной школе. Погибла её руководитель. Когда я пришёл на место, девочка была ещё жива, ей оторвало ноги. Рядом с ней сидел её дедушка, он остался жив. Он сидел и говорил: „Потерпи, милая, скорая уже едет”.

Приезжает скорая, и она проезжает мимо этой девочки. Дедушка кричит им: „Стойте!”. А они в ответ: „Да подождите”. Рядом стоял военный следователь, он достал свой пистолет, направил в сторону врачей и сказал: „Быстро сюда”.

Там же погиб один боец, мой друг, который должен был в нашей группе работать водителем. Раньше я был с камерой, она мне помогала. Но после этого момента духовные силы у меня закончились», — рассказал Максим Фомин.

Важно для военной съёмки — создание звукового образа, звуковой картины. Ещё всё, что стреляет, взрывается, рушится, — звучит очень громко. Поэтому в идеале звук надо писать отдельным потоком или несколькими потоками. Причём лучший вариант — писать звук всё время.

Также специальное звукозаписывающее оборудование необходимо для хорошей записи голосов людей. Можно вешать петличку на бойца, а вторую — на связиста, с которым боец общается по рации. Эти люди находятся на разных локациях, но потом на монтаже можно выстроить очень интересные сюжеты, если записал этот звук. Также хорошее звуковое оборудование позволяет записывать просто звуки города.

«Например, в Мариуполе, в мёртвом сгоревшем городе, каждую ночь был странный звук, похожий на гудок тепловоза. Мы его записали, но не смогли понять, что это было», — рассказал Максим Фомин.

В идеале нужен 32-битный звуковой рекордер Zoom : управляя настройками, вы можете записать и шёпот, и взрыв. Пригодятся и петли DJI , которые могут писать сами в себя.

«У нас был эпизод съёмки в окопе: над нами летят пули, но работал микрофон-пушка, у которого узкий сектор и пролёта пуль не было слышно. И тогда мы на бруствер поставили стереосистему Zoom , которая смогла записать звук полёта пули», — поделился Фомин.

На войне вы сильно ограничены, нет возможности выбрать какой-то особенный ракурс. Нет времени, чтобы подумать. Когда идёт бой, нужно занять позицию и всё время снимать. Главное — больше снимать. Всё оборудование и снаряжение нужно тащить на себе. При этом нужно быть автономным: постоянно сливать отснятый материал, заряжать аккумуляторы. А камеру всегда нужно держать с собой в режиме готовности к съёмке.

Нужно понимать, как стреляют различные виды вооружения, как работает башня танка, откуда и как вылетают гильзы. Не понимая эти моменты, можно не только потерять камеры, но также велика вероятность получить ранения.

Проблема съёмок на войне ещё и в том, что крайне тяжело отслеживать судьбу героев.

«Начинаешь снимать героя, а он или увольняется, или погибает. Мне пишут много людей, которые благодарны, что я смог снять их родных. Одна девушка написала благодарность, что теперь благодаря моим кадрам она может своего отца показать его внучке. И таких историй много», — отметил Максим Фомин.

И главное, что нужно знать: хорошее документальное кино создаётся не камерами, а командой талантливых творческих людей.

Сергей Абрамов
Фото — скриншоты канала Realdoc Productions