«Дети» Путина: кто будет править Россией после 2024 года?»

Заместитель директора Левада-центра  Денис Волков  и руководитель программы  «Российская внутренняя политика и политические институты»   Московского Центра Карнеги  Андрей Колесников  опубликовали  на сайте  Московского Центра Карнеги   обширное и интересное исследование  «Дети» Путина: кто будет править Россией после 2024 года?» , посвященное политической ситуации в России в ожидании часа  «Х»   - окончания последнего легального срока пребывания Путина на посту президента страны.

"ИНФОРМЕР" знакомит своих читателей с наиболее любопытными его фрагментами:

«Почему вы считаете, что 2024 год какой-то особый и всё изменится? Не вижу причин каким-то образом его выделять» , — сказал нам один из наших респондентов, вовлеченных в серьезные политико-управленческие процессы.

Он имел в виду, что система, которая сложилась за двадцать лет правления одного и того же человека, вряд ли изменится — с ним или без него. К тому же мнению склонялись многие из наших собеседников, у которых мы выясняли,  как переживут элиты — управленческие, политические, предпринимательские — период транзита в год окончания срока президента Владимира Путина.

Осенью 2018 и весной — летом 2019   года мы провели две серии экспертных интервью с людьми, которые в той или иной мере обеспечивают обучение технократических элит  (курсы, лекции, программы подготовки, консультирование лиц, принимающих решения),   изучают эти элиты, а также наблюдают эти процессы с точки зрения бизнеса.

Никто из наших собеседников не питал иллюзий относительно готовности высших должностных лиц государства к демократизации политической системы, либерализации экономики и в целом к модернизации государства и общества. Но никто и не рисовал апокалиптических сценариев революции или развала страны.

Элиты, не способные повлиять на ход событий, готовы и дальше адаптироваться к изменениям в системе.

Что касается самой техники передачи власти, то для Путина, конечно, важно найти  к 2024 году   такую же фигуру, какой он был сам для  Бориса Ельцина , — в случае если президент решит уйти со своего поста, не утратив при этом привилегированного положения национального лидера, отца-основателя системы.

Принципиально важный момент в характеристике системы — высокая степень участия государства в экономических, политических, бизнес-процессах. Задача гражданских элит  (то есть и либеральных, и чисто технократических, без идеологической окраски)   — сохранять систему в устойчивом состоянии.

Задача силовых элит — определять:

Это та модель, которая должна, в представлении силовых и идеологических элит (прежде всего из администрации Кремля), пережить 2024 год.

При формировании правительства РФ весной 2018 года  Дмитрий Патрушев   (сын Николая Патрушева, входящего в ближний круг Владимира Путина)   получил пост министра сельского хозяйства. До этого казуса сыновья ключевых представителей ближнего круга Путина получали высокие посты в госбанках и госкорпорациях  (сыновья Николая Патрушева, Сергея Иванова, Сергея Кириенко, Дмитрия Рогозина, Александра Бортникова, «династии» Ковальчуков и Ротенбергов) .

Это своего рода саморазоблачение высшего политического класса, «обнажение» механизма коллективного преемничества:  в 2024 году поколение сыновей соратников Путина получит в наследство часть страны в виде активов, существующих в системе, где «власть равна собственности» .

Наряду с нормальными механизмами передачи частной собственности по наследству формируется схема передачи по наследству государства как актива, причем в рамках всего нескольких десятков семей.

Конечно, речь идет не о всей стране, но о весьма важных и дорогих фрагментах собственности.

Политическая «семья» предыдущего президента Бориса Ельцина сохранила по крайней мере возможности для относительно спокойного и безбедного существования, но масштабы «наследства» «семьи» Путина несравнимо более значительны.

Соответственно, высшая элита заинтересована в преемственности политической власти потому, что это обеспечивает преемственность экономической власти.

Только в этом случае удастся сохранить модель «власть = собственность» и после 2024 года.

Владимир Путин   может стать преемником самого себя в том случае, если он не найдет достойного наследника или наследников.

Если президент уйдет, преемником Путина могут стать система, созданная им, и его политические «дети».

В первые годы после смерти Сталина, несмотря на то что советская система стала менее жестокой и более рациональной, образ вождя оставался символом советской власти, от которого новые руководители страны поначалу опасались отказываться. 

Очень многое, в том числе и выбор механизма преёмничества, будет зависеть от массовых настроений, которые сложатся   к 2022–2024 годам . От отношения к Путину и к власти в целом. От работоспособности модели, в центре которой находится Путин не как человек, несущий главную ответственность за управление, а как институт и символ,  «царь и бог» , единственный хранитель российской идентичности и самой страны.

На выборах 2018 года ролевые функции президента и национального лидера (символа страны) совпали.

Это разные вещи; стоит напомнить, что ближе к концу президентства   Медведева   его рейтинги сравнялись с путинскими и для сохранения прежнего веса Путину уже не хватало позиции премьер-министра. Оказалось, что президент России как институт  (кто бы ни заполнял эту вакансию)   может быть важнее и главнее Путина как политика и национального лидера. Возможно, поэтому и произошла рокировка 2011 года, вернувшая Путину пост президента. Система при этом тоже сохранилась.

При этом в общественном мнении проблемы 2024 года не существует.

Это в полтора раза больше, чем   в 2012 году . И, несмотря на снижение рейтингов после проведения пенсионной реформы, готовность голосовать за Владимира Путина сегодня больше, чем восемь лет назад  (40 % россиян в июле 2019 года против 31 % в ноябре 2011 года)

О том же говорят результаты фокус-групп, проведенных Левада-Центром в конце  апреля 2019 года . Респонденты обсуждали в основном два главных сценария: либо президент никуда не уходит и переизбирается, либо уходит и назначает себе преемника. Приверженцев первого сценария много как среди сторонников, так и среди противников Путина.

В случае ухода Владимира Путина с президентского поста наиболее вероятным сценарием, по словам респондентов, оказывается назначение преемника.

При обсуждении возможных кандидатур на фокус-группах чаще всего звучит имя Дмитрия Медведева. Он хотя и не самый популярный после Путина политик, но уже был в президентском кресле, а сейчас занимает пост премьер-министра, поэтому в глазах людей оказывается наиболее вероятным кандидатом на президентскую должность.

Вслед за Медведевым называют политиков в соответствии с рейтингом доверия. Чаще других звучит имя министра обороны  Сергея Шойгу , реже — главы МИДа  Сергея Лаврова , мэра Москвы  Сергея Собянина   и коммуниста  Павла Грудинина .

Всё это кажется несколько странным, но таково массовое общественное мнение, которое обладает очень серьезной инерцией.

Респонденты ссылаются на недавнюю историю: ни Путина, ни Медведева до их назначения в преемники тоже никто всерьез не рассматривал. А значит, и на этот раз может быть так же: за год до выборов появится человек, абсолютно новый,   «не приевшийся».

Это обязательно будет «приличный», «достойный» человек, которого нам «подберут». По мнению респондентов, им может стать выходец из спецслужб или военный и, конечно, человек с опытом государственного управления — губернатор, региональный руководитель или некий «государственный советник».

Поддержка Путина непременно сыграет преемнику в плюс — так думают даже те, кто не поддерживает нынешнего президента, но признает его популярность у большей части населения.

Оба основных сценария — «Путин остается» и «Путин уходит, но оставляет преемника» — сегодня воспринимаются большинством населения спокойно, люди готовы принять любой из них. А значит, возможность любого варианта остается открытой.

Существенная часть элиты напряженно ожидает 2024 год лишь в том смысле, что необходимо подготовиться к любому решению о транзите власти, которое будет принято очень узким кругом лиц.  Каким будет это решение — не слишком существенный вопрос. Главный вопрос — стратегия и тактика выживания.