История с фронта севастопольца Валерия Свата

Сотрудник севастопольского отряда МЧС Валерий Сват (это позывной), отправился в Донбасс в 2014 году. Там он прошёл свой непростой путь, а после начала спецоперации 24 февраля 2022 года снова вернулся в ряды добровольцев и стал на защиту Родины.

Известный в Севастополе общественный деятель Евгений Репенков записал историю Валерия Свата, рассказанную от первого лица. На страницах ForPost публикуем выдержки из этого материала, а в полном объёме он опубликован по ссылке .

Как всё начиналось…

В 2014 году Валерий, являясь сотрудником МЧС, взял отпуск и отправился добровольцем в Донбасс. В Донецке он обратился  в организацию «Народное ополчение Донбасса», позже ставшую  известной  под названием «Спарта». Там его подробно расспросили, кто он, что умеет. Затем его откомандировали в батальон «Славянск», личный состав которого обеспечивал дежурство на блокпостах.

Несмотря на то что служба носила рутинный характер и личный состав был довольно пёстрым, атмосфера в коллективе была самой замечательной. У ребят был какой-то внутренний порыв, настрой. Если говорить о более прозаических вещах, таких как обеспечение, вспоминает Валерий, то оно оставляло желать лучшего. Ни о каких деньгах вообще речи не было. Кормили — и слава Богу.

Были проблемы с экипировкой и, главное, с вооружением. На четверых проживавших в одной комнате был только один автомат, находившийся на блокпосте. Кто заступал на пост, тот его и брал в руки, остальные были «на подхвате». Также в ополчении катастрофически не хватало людей.

Далее публикуем рассказ Валерия Свата от первого лица.

Я очень сдружился с ребятами, и потому, когда наступило время отправляться домой по завершении отпуска и придуманной для жены командировки, я пообещал ребятам, что обязательно вернусь. Я уже не мог по-другому жить. Почему так, не знаю. Наверное, захватила идея. Настоящая. Такая, что только один раз в жизни может прийти к человеку и зажечь его. И ещё очень переживал за ребят, которым без меня будет трудно. Я очень хотел им помочь.

Командование тоже оценило меня и очень убеждало вернуться. Обещали, что скоро все подразделения народного ополчения будут переводить в статус воинских частей, а это означает, что будет и экипировка, и снабжение, и контракты, а следовательно, и зарплата.

Обещали 300 долларов, что по тем временам было очень даже неплохо.

Вернувшись домой, по-доброму, душевно поговорил с женой, уволился со службы и в ожидании вызова из Донецка примкнул к подразделению севастопольской самообороны «Севастополь без фашизма», которым командовал Олег Махонин. Ребята занимались сбором гуманитарной помощи, которую затем собирались переправить в Ровеньки, на Луганщину.

Меня устраивала и деятельность подразделения, и то, что я смогу с ребятами, пришедшимися мне по душе, отправиться, так сказать, «чартерным рейсом» в Новороссию. А уж из Ровеньков до Донецка было вообще рукой подать.

Так и получилось. Автобусом добрались до места назначения, а там местный ополченец с позывным «Гюрза» смог организовать мой «трансфер» в Донецк, где я смог связаться со своими боевыми товарищами. Отправился я туда с эмблемой «СБФ» на разгрузке Евгения Евгеньевича Репенкова, презентованной им мне на удачу.

Мои ребята к этому времени уже не стояли на блокпостах, а занимались конвоированием вагонов с боеприпасами, доставляемыми  по железной дороге из Российской Федерации в Иловайск.

На меня этот разбитый город произвёл колоссальное впечатление. Особенно запомнилось огромное количество скелетов вагонов сожжённых электричек. Просто апокалипсис.

Работа выпала нам опасная, так как за поездами с боеприпасами вели охоту украинские ДРГ.

Приходилось хитрить. Кроме нашего «литерного» состава были ещё поезда — «обманки», этакие пустышки, призванные обмануть противника. Скажу, что пришлось понервничать, но что поделаешь.

В январе 2015 года меня перевели в подразделение, охранявшее генеральный штаб ДНР, и здесь произошёл мой карьерный рост. Меня назначили заместителем командира роты.

Видно, сказалось то, что я всё-таки служил в своё время. Хоть в МЧС, но служил. Подавляющее большинство личного состава нашей роты этим похвастаться не могло.

Если честно, то контингент был ещё тот. Ну а что вы хотите, если на «передке» не хватало людей и поэтому лучших отправляли туда, ну а в роте охраны, знамо дело, кто служил.

Помню, как первый раз зашёл в наше общежитие, а там такой духан. «Травка» благоухает. В общем, были у нас и алкаши, и наркоманы, ну а про тех, кто отсидел, я уже и не говорю.

Поэтому скажу, что много труда пришлось приложить, для того чтобы привести подразделение «к нормальному бою». Но по итогу получилось.

Не в последнюю очередь сказалось то, что все ребята были добровольцами и искренне хотели защитить свой родной город от нациков.

В скором времени были заключены Минские соглашения, и таким образом конфликт если не прекращался, то  по крайней мере  замораживался — и значит, так привлекавшая меня романтика постепенно сходила на нет. Поэтому я решил вернуться домой, в Севастополь.

Восстановился в МЧС, где спокойно работал до начала СВО.

Но с началом спецоперации меня потянуло туда, где оставались мои боевые друзья и где я чувствовал себя по-настоящему нужным людям.

Правда, со времени моей службы в ДНР утекло много воды, сменились командиры, и поэтому мне пришлось искать варианты возвращения. Это удалось сделать — и вот я в статусе добровольца.

Предполагалось, что наше подразделение будет находиться на блокпостах, но всё переигралось и мы оказались на тренировочной базе, где с нами проводились тренировки по физподготовке, по боевой тактике, медицине, оказанию первой помощи.

Затем последовали занятия по огневой подготовке и боевому слаживанию на полигоне, и только после окончания полного курса подготовки нас направили к линии соприкосновения.

Здесь я оказался в совершенно непривычных для меня условиях ведения боевых действий.

Перед фронтом — сплошняком заминированные рапсовые поля. Что-то громыхает вдали.

Окопы, ходы сообщения. В общем позиционная война.

Из неприятных вещей, с которыми мы столкнулись на «передке» и о которых ранее нас предупреждали инструкторы, прежде всего отмечу квадрокоптеры.

В свою первую встречу с одним из них я, услышав жужжание, не мог понять, что это такое, и только потом разглядел небесного шпиона.

Моя запоздалая реакция, несмотря на предупреждения спецов, была неудивительна, ведь в 2015 году, когда я находился в Донбассе, их просто не было.

Скажу о том, что в тот раз мне повезло, так как он по каким-то причинам не сбросил на меня гранату. В дальнейшем я уже держал «ушки на макушке», и мне удавалось счастливо расходиться с этими гадёнышами, которые являлись причиной ранений, а порой и гибели многих наших ребят.

Главный секрет того, как не столкнуться с «квадриками», заключался в том, чтобы как можно глубже закапываться в землю.

Познакомился я и с миномётным огнём противника, но самыми страшными минутами являлись те, когда по нам начинали работать тяжёлые 155-мм американские орудия «777», называемые нами «три топора».

Вот уж действительно ужас какой-то. Этот снаряд падает с воем, напоминающим звук пикирующего немецкого бомбардировщика времён Великой Отечественной войны, затем следует чудовищный по силе и мощности взрыв.

Мы прятались от них в огромной металлической трубе, идущей глубоко под землёй и служившей в мирное время каким-то мелиоративным целям. Открываешь рот и закрываешь уши. Кто-то из ребят громко читает «Отче наш», и ты всей душой уповаешь на помощь Господа нашего.

Если уж пошёл разговор о страхе, то вспомню случай, когда перед самым завершением контракта я отправился выбирать позицию для пунктов связи и, наверное, долго маячил на виду у противника. Раздался звук летящего снаряда, который взорвался в воздухе.

И через мгновение вокруг нас заплясали пыльные фонтанчики. Это по высохшей земле ударили дротики, являющиеся главным поражающим элементом этого снаряда.

Я прыгнул в «буханку» и рванул к лесу, надеясь укрыться на его опушке. Выскочил из машины и бросился к деревьям. Снова взрыв в небе, и на меня сверху посыпались сбитые листья.

Опять шрапнель из дротиков. Прижался к стволу, но больше взрывов не было. Я выдохнул.

На войне атеистов не бывает.

Много ещё чего довелось увидеть. И летящие через наши головы огненные стрелы «Градов» и «Ураганов», бьющих по позициям противника, и совсем уж удивительную ракету «Калибр», на невероятной скорости со свистом пронёсшуюся над нами.

Но были и приятные воспоминания. Например, когда от Олега Махонина и ребят из «СБФ» привезли «гуманитарку» и детские письма, адресованные нам — как защитникам Отечества. Они прямо до слёз нас растрогали.

Моё участие в СВО — это и какая-то чисто человеческая реакция на творимую над людьми несправедливость и беспредел, и желание помочь ребятам, ставшим для меня боевыми друзьями и товарищами, и проверка себя, и даже некоторое приключение, авантюра. А как без неё?

Участие в боевых действиях — это не столько яркая отвага и героизм, сколько терпение и умение ежедневно делать нудную и лишённую всяческой романтики работу.

Например, тянуть и в сотый раз ремонтировать разорванную взрывом проводную связь, копать окопы, траншеи и блиндажи, зарываясь под защиту матушки-земли от американских «топоров».

Но мы готовы терпеть и пахать, с верою в Господа и нашу Победу.

Может,  это и высоко сказано, но по сути верно.

Фото Евгения Репенкова