Сводки гуманитраного конвоя.....Там, где люди боятся тишины
Эта поездка была самая продолжительная и по подготовке и по расстоянию и по охвату территорий.
Эта поездка была самая продолжительная и по подготовке и по расстоянию и по охвату территорий. Впереди нас ждал поселок Пологи в Запорожской области, где еще вчера шли бои, и также нас ждали в Никольском и Владимировке под Волновахой. В том самом селе, куда мы попав под обстрел пробирались объезжая мины несколько месяцев назад. Тогда мы привозили помощь в монастырь, а сейчас нас ждали в глубине села, где остались как в ловушке еще около трехсот человек. Никольское – глубокая серая зона, где не бывает дня, когда тихо от рассвета до заката, где жизнь в подвалах стала обыденной, где согреть воду на костре порой можно только между обстрелами. Мы готовились к этой поездке тщательно, чтобы она была максимально полезной. За несколько недель мы связывались с людьми, у которых в селе есть знакомые и родные, с которыми хоть иногда пробивается связь. Составляли списки адресных посылок, спрашивали про лекарства и нужды людей.
Двое суток почти без перерыва наши волонтеры собирали коробки, люди не просили ничего особенного: в списках еда, лекарства, свечи, спички, бытовая химия и батарейки…для радио, ведь зачастую это единственная связь с миром. В каждую коробку старались положить еще что-то, что могло порадовать человека: полотенце, чашку, носки, детям игрушки и канцелярию, что-то вкусное и что-то, от чего веяло бы миром.
В назначенный день по благословению Митрополита Симферопольского и Крымского Лазаря гуманитарный конвой Севастопольского благочиния под руководством протоиерея Димитрия Кроткова двинулся в путь. От Севастопольского благочиния в гуманитарной миссии приняли участие клирик храма Пресвятой Богородицы «Блаженное чрево. В родах помощница» иерей Георгий Будулев, руководитель отдела социального служения благочиния Екатерина Виноградова и водители добровольцы. Каждый раз, кажется, что собрали много, но собирая пайки, понимаем, что мало. Слово много вообще исчезает из лексикона, когда говоришь о помощи в прифронтовой зоне.
Накануне поездки благочинный Севастопольского округа протоиерей Сергий Халюта совершил традиционный молебен перед началом доброго дела, окропил машины святой водой, сказал нужные напутственные слова и благословил в путь. 21 тонна, 10 машин, 17 человек – сухие цифры очередного гуманитарного конвоя, за которыми стоит жизнь, радость, улыбки, волнения, молитвы, страх, слезы, надежда и вера, что все не зря, вера в людей, вера в то, что милосердие еще не пропало в нашем мире суеты и эгоизма.
Каждая поездка -это про человеческую боль, это про страх, это про жизнь на грани смерти, про людей, которые мечтают о тишине, но боятся, когда она вдруг наступает.
Пологи….последний крестик…
Запорожская область…мы здесь впервые. Здесь такая же серая зона, фронт близко. В Пологах уже так не стреляют как вчера, но даже при звуках взрывов вдалеке люди крестятся и в глазах стынет ужас…..
- ну как так жить, к этому привыкнуть невозможно, говорит женщина и закрывает лицо руками, - война это всегда про боль и страх. Здесь не говорят на чисто русском языке и к этому нужно привыкнуть, но страх в глазах людей рассказывает лучше любых слов. На площади нас ждало полторы тысячи человек, которые с недоверием и надеждой смотрели на наши автомобили. Доверять здесь разучились, это нормально, эти люди видели разное. Начинаем раздачу, люди подходят, берут… -А вы из России? -Мы из Крыма. - А мы тоже сделаем паспорт и поедем в Крым. У меня сестра там живет, столько лет не виделись. Когда бои шли, мы думали с голоду поумираем, ведь есть совсем было нечего. Если бы не ребята военные ваши, не выжили бы. Все отдавали: хлеб, консервы, что было. Так и продержались. Нет ведь ничего, ни пенсий, ни работы, ни денег, да и если бы были, купить нечего и негде. Женщина смотрит на нас и улыбается. - Раз вы приехали, то и надежда есть…… Надежда для этих людей не в пачке макарон и не в бутылке масла. Надежда в том, что про них вспомнили, что приехали, накормили, постояли рядом и улыбнулись в ответ.
Раздача идет не быстро, людей много…..Вдалеке стоит мужчина, облокотившись на велосипед он тяжело дышит…Спрашиваю, не получил ли он помощь.
-Нет дочка, моя очередь еще не подошла, ноги больные стоять тяжело, но ничего. К нам ведь никто не приезжал, вот вы первые, хоть горячего сготовим с женой. У меня снаряд попал в огород, маму убило, крышу пробило и стену. А как похоронишь….ни денег, чтоб на кладбище отвезти, ни гробов, ничего нет, вот так сам в огороде и закопал. Он уже не плачет, все давно выплакано, просто смотрит вдаль куда-то далеко, руками перебирая веревку на багажнике велосипеда. Видно, что говорить об этом тяжело, но выговориться нужно. Обнимаю мужчину за плечи и бегу за коробкой в соседнюю машину….тот случай, когда можно без очереди. От неожиданности мужчина роняет велосипед, который мы вместе поднимаем и привязываем на багажник коробку с продуктами. Каждый здесь со своей историей, кому-то нужно выговориться, с кем-то нужно помолчать, кого-то нужно обнять и дать понять, что он не один…….
Площадь как муравейник, людей огромное количество, получив заветный пакет, они даже не верят, что есть что-то еще. Мама с малышом стоит вдали и не подходит. Машу им памперсами, не реагирует. Подхожу ближе и протягиваю пачку, вижу в глазах удивление. - А сколько штучек можно взять? Теперь моя очередь удивляться, я не сразу поняла, что женщина думала, что я открою пачку и дам ей пару штук. - Да все забирайте, улыбаюсь и протягиваю памперсы, а также игрушки и детское питание для малышки. Меня зовут, бегу к машине, оборачиваюсь, но женщина, не шевелясь, стоит как вкопанная и смотрит мне вслед. Много спрашивают про лекарства…..и в этот раз это было наше поражение, ибо привезти лекарств в масштабе полуторатысячной толпы для нас оказалось нереально. Мы даже не стали доставать то, что есть. Потому что видеть десять рук на одну пачку валидола тяжело, а видеть сто это невозможно. Сжимая в кулак свою жалость, заглушая боль в собственном сердце, мы говорили, что лекарств у нас нет. Произносить эту фразу вслух было невыносимо тяжело, но по-другому было нельзя.
Эти вопросы про то, что людям нужно, но чего у нас нет будят меня во сне, эти голоса я слышу долго в своей голове после возвращения, это то, что как рубцы остается где-то внутри, напоминая о себе тогда, когда опускаются руки от усталости или безысходности. Когда хочется отдохнуть или сдаться от того, что поездка близко, а каждого наименования нужно хотя бы по полторы тысячи, а их просто нет. Тогда дают о себе знать эти вопросы-рубцы, болью отражаясь где-то внутри, и ты понимаешь, что сдаться преступление, на которое ты не имеешь право.
Видя, что с нами священники, люди подходят с вопросом, нет ли у нас крестиков. Радуясь, что крестиков у нас много, штук триста, достаю из машины заветный пакетик. Руки…. мужские, женские, детские, в морщинках, ссадинах, пыли – десятки рук протягивают мне люди с трепетом и благоговением, чтобы получить крестик. Обычный, железный или деревянный, крестик, на который в любой церковной лавке редко бы кто взглянул, они принимают как сокровище, как драгоценность, с любовью целуя или прижимая к сердцу. Просят для деда, внука и лежачей мамы, бережно заворачивают в тряпочки, многие сразу одевают на шею. Когда у тебя на ладони остается последний крестик это страшнее, чем последняя таблетка……кажется, что через глаза этих людей, подходящих с вопросом: а крестиков больше нет, совсем никаких? на тебя смотрит сам Господь с болью и грустью…..
Мы много раздали здесь помощи, все просили сладостей как какого-то символа мирной жизни. Мы не первый раз с этим сталкиваемся, поэтому имеем в запасе коробки с конфетами, шоколадом и другими вкусностями. Люди потихоньку расходятся, разъезжаются на велосипедах, у каждого сегодня будет в доме горячий ужин, пусть маленькая, но такая важная радость в военное время. А мы едем дальше, завтра у нас сложный день, тяжелый маршрут и упование на Бога, что мы сможем попасть именно туда, где нас ждут.
Владимировка и Никольское – там где боятся тишины
Следующий день начался для нас рано, планов было много, день предстоял непростой. Одна машина была загружена стройматериалами для Никольского храма в Новоигнатовке, в алтарь которого попал снаряд. До Никольского и Владимировки нужно было успеть туда.
Не успев выехать, у нас случаются поломки автомобилей, что, в общем, дело неприятное, но в целом на этих дорогах вполне предсказуемое. И как мы не стараемся готовить наш транспорт перед каждой поездкой, что-то всегда выходит из строя. Потеряв час времени, мы двинулись в путь колонной из пяти машин, остальные пять были разгружены вчера в Пологах. Завезли стройматериалы в Новоигнатовку, разгрузились, обрадовав отца Николая и быстро двинулись дальше.
Никольское, как и Владимировка место сложное – это не просто серая зона, это села, находящиеся под постоянными обстрелами, дорога туда хорошо просматривается и передвигаться по ней всегда риск. Именно поэтому туда не завозят гуманитарную помощь, люди сидят в подвалах, там не остановишься на площади, и не начнешь раздавать, потому что при любом скоплении людей может начаться обстрел. Мысль вернуться в Никольское, не покидала нас все время с нашего первого посещения села. И видимо на то была воля Божия, потому что через цепочку рукопожатий мы вышли на волонтера из Донецка, Сергея, который ездил в село, знал там все как свои пять пальцев и согласился нас проводить.
Сергей уникальный человек. Он знает все о жителях, где лежачие, где живут дети, кто нуждается в чем и как куда пробраться. Сергей на стареньком жигуленке пятый месяц из-под обстрелов вывозит людей. - Моя машина такая намоленная, что ничего не страшно. Знаете сколько сотен людей на ней выезжали? И все молились, всю дорогу. Бывает уже приедем, а люди все не выходят и молятся, не верят, что все закончилось. Мы встречаемся на безопасной территории и хоть видим, друг друга в первый раз в жизни, нас объединяет одно – желание помочь людям.
Страшно ли было ехать туда второй раз, уже зная все обстоятельства? Конечно, страшно, и это хорошо, потому что страх не позволяет расслабиться и потерять бдительность. Но не ехать в этой ситуации гораздо страшнее, когда знаешь как там выживают люди. Мы слушаем инструктаж отца Дмитрия, надеваем бронежилеты и шлемы, молимся и при себе держим аптечку, рацию и документы. Эти движения уже отработаны, мы открываем окна, слушаем воздух и смотрим в небо.
Доезжаем до Владимировки, здесь уже передвигаться колонной нельзя, мы прячем машины под деревьями и по селу ездим одной машиной. Поселок будто вымер, разбитые окна, кое-где заделанные пленкой, полуразрушенные дома и тишина…..тяжелая и зловещая.
Вдруг из-за дома появляется женщина, ее позвал Сергей, он знает, что у нее лежачая мама, выехать они никуда не могут и им особенно нужна помощь. Мы стоим через дорогу от женщины с пакетами и ждем, что она подойдет. Но она дошла до края дороги и заплакала. - Я не пойду, я боюсь. Они увидят, и начнется обстрел, я не могу. Женщина кричит и закрывает лицо руками. Страх. Нас разделяют какие-то несколько метров, десять шагов…но оцепенение и ужас не дают сделать и шага. Но стоять долго на одном месте опасно, мы сами бежим через дорогу и отдаем женщине пакеты. Забираем свои машины и едем дальше, Сергей снова останавливается у дома на окраине и в рацию поясняет: «Здесь живут беженцы из другого села, пятеро детей, у них ничего нет». ..Наши водители бегут с пакетами к дому, заодно прихватывая сладости и всякие детские радости.
Из-за ворот выходит смущенная женщина, оглядывается вокруг, это уже на автомате, а наши ребята ставят пакеты на скамейку, детей много, нужно оставить побольше. На звуки выходит худенькая девочка лет девяти, судорожно мы начинаем искать в машине сладости под рукой. В этой обстановке невозможно выбрать, найти, подумать что оставить, так как мы привыкли раздавать на площадях. Тут максимально быстро нужно оставить и переехать на другое место. Машем из окон машин маме с дочкой, которые кажется, не верят тому, что им что-то привезли, переводя взгляд, то на нас, то на пакеты на лавочке.
Адресные коробки для жителей Владимировки и продуктовые пайки мы должны были оставить в условленном месте у женщины, к которой потом, когда будет не очень громко, люди по одному будут приходить и забирать все. Это реалии прифронтового села: передвигаться быстро, лучше вдоль стен и деревьев, больше двух не собираться. Для жителей это стало правилом, чтобы просто выжить. Снова прячем две машины и двумя едем к тому дому.
Нас встречает женщина, как мы позже узнали, уезжать она не хочет, чтобы помогать людям, хотя бы тем, что у нее можно оставить такие вот передачи. Она очень рада нас видеть, обнимает как родных, пока мужчины быстро разгружают есть возможность поговорить, видно, что общения людям тут не хватает… - Везде прилетает, вот напротив дом сгорел, вон там крыши нет, там окна выбило, у меня тоже в огород прилетело, ну хоть не в дом. Как же вы проехали, никто вот кроме Сережи к нам не едет, мы тут на окраине, а людей живет много. Сейчас хоть лето, тепло, абрикосы вон падают, а зимой не знаю, как будем, не знаю. Родные мои, вон бабушке, напротив, в доме, дайте покушать, вон она выглядывает, боится выйти. Оставляем продуктовые наборы, сколько можем, просим раздать людям. -Что можно прям взять и раздать? Всем? Просто так? Какая же это радость будет, вы не представляете. Надо уезжать, мы крепко обнимаемся с бабушкой, как родные люди, обе не можем сдержать слез. Через открытое окно бабушка что-то кричит нам вслед, чтобы мы были аккуратнее и провожает нас взглядом. Только здесь на войне такое возможно, чтобы совершенно незнакомые люди стали для тебя близкими за какие-то секунды, только здесь начинаешь понимать, что на самом деле мы все братья и сестры и у нас один любящий отец – наш Господь, который посылает нас друг другу.
Возвращаемся к нашим машинам, перевозим их на другое место, прячем и снова двумя автомобилями едем в Никольское. Знакомая дорога, те самые длинные в жизни 15 километров, мины на въезде в село все так же лежат и встречают как часовые. Проезжаем Никольский монастырь, от былого величия мало что осталось, но все еще возвышаются купола собора, хоть на многих из них уже нет позолоты, и больно смотреть на все это, но они выстояли как герои.
Мы приезжаем на место, прячем машины, в воздухе тревожно, до своих далеко, и они там тоже не в безопасности. На этой самой отдаленной стороне села, живет около трехсот человек, среди которых есть и дети. Мы привезли сюда продукты, средства гигиены, лекарства – все это на всех мы разгружаем в одно месте, потому что звать людей нельзя, это верный способ спровоцировать обстрел. Люди здесь дружные, все знают друг друга, поддерживают и выживают вместе, как могут, вместе легче. Прибежавшие мужчины помогают разгружать,чтобы было быстрее. Здесь люди немногословны, сосредоточены и напуганы. Из подъезда выходит девочка лет семи, и мы вспоминаем, что у нас в машине есть большие плюшевые медведи.
Я достаю розового зверя и даю девочке, она улыбается и прижимает к себе игрушку. Улыбается счастливой, детской улыбкой, настоящей, искренней, как и положено ребенку. Глядя на нее на секунду кажется, что вокруг цветочное поле, а не разрушенные дома, разбитые машины и воздух от которого тяжело дышать.
Женщина, увидев игрушку в руках девочки, осторожно выходит из подъезда…А можно мне тоже, у меня внук, 4 годика. Я извиняясь говорю, что у нас остался только еще один розовый медведь, может не совсем подходящий для мальчика. - Что вы….он всему будет рад, пятый месяц в подвале, он с ним спать будет, он миром пахнет. Мы же здесь брошены, ни волонтеров, ни еды, ни помощи. Все разрушено, а бомбить все продолжают.
Женщина с неподдельным счастьем смотрит на медведя, как будто он предел мечтаний для любого мальчишки. Людей здесь много, но они не выходят, ты только понимаешь, что за тобой отовсюду наблюдают десятки глаз, и остается только благодарить Бога, что управил добраться сюда и привезти и помощь и кусочек тепла и надежды, что эти люди здесь не совсем забыты всеми. Мы пробыли здесь итак слишком долго, поэтому надо уезжать, люди машут нам вслед и тихо говорят спасибо, громко говорить здесь разучились давно.
Но враг не дремлет, на выезде из села попав под небольшой обстрел, мы возвращаемся к своим. Пока наши машины стояли в укрытии, они тоже успели накормить несколько десятков человек. Люди увидев машину, подходили сначала из близлежащих домов, а потом откуда ни возьмись стали стекаться жители в надежде получить хоть что-то. Это наверное самый страшный выбор дать или отказать людям, когда на тебя смотрят голодные глаза, но в тоже время ты понимаешь, что собрать толпу – это подвергнуть риску этих людей и машины и дома вокруг. Не дай Бог никому и никогда стоять перед таким выбором, потому что здесь нет верного решения, здесь есть боль, страх и бессилие перед войной.
А мы забираем наших и мчим в другую часть Владимировки, в многоэтажку, где живут люди. Туда, где во дворах костры, самодельные печи и стол один на всех. Здесь машины можно прикрыть домом, да и раздавать у нас осталось не так много. Люди подходят быстро, с благодарностью берут коробки, очень удивляются, что мы из Крыма, потому что это далеко. Женщина плачет и просит сказать как наши имена, чтобы молиться за нас. - У нас был храм, я туда ходила на службу, но он полностью разрушен. Теперь нет у нас ни батюшки, ни храма, причаститься нельзя, это так страшно. Она плачет…..плачет, что не может быть на службе…..Приехав домой, я стояла на службе в нашем соборе и плакала как та женщина у подъезда и глядя на людей думала, что какие же мы счастливые, что можем стоять и молиться в храме, а где-то там в селе под Волновахой люди мечтают о службе и молятся за нас, грея на костре свой закопченный чайник между обстрелами. Мы прощаемся со всеми и уезжаем, женщина, благословляя, крестит нас вслед и не хочется ничего говорить, поэтому долго едем молча.
Мы помогли всем кому смогли, но, еще не выехав из села, мы знали, что сюда нужно возвращаться снова, потому что пока здесь так, сюда никто не поедет. А это значит, что уже очень скоро людям снова нечего будет есть.
Последним пунктом в нашей поездке будет сгоревший от попадания снаряда храм Преображения Господня в Волновахе, где вместе с храмом сгорело все внутри. Благодаря неравнодушию севастопольских священников мы собрали и облачения и утварь, и иконы, ладан, масло и свечи – все, что необходимо для возобновления богослужебной жизни. Настоятель – отец Александр радостно встретил нас, весь день он, зная, что мы в Никольском, переживал и молился за нас. Растерявшись, он не верил, что мы привезли почти все что нужно, долго благодарил нас и просил передавать благодарность всем, кто помог многострадальному храму. Сумерки спускались на город, нужно было ехать…И хоть задачи были выполнены максимально, было непросто…. Побывав в таких местах, долго приходишь в себя, будто получаешь контузию той действительностью, в которою погружаешься. Чем ближе к фронту, тем тяжелее потом возвращаться в мирную жизнь, тем больше страх не помочь, не собрать, не отвезти. С этим страхом просыпаешься, засыпаешь и живешь до следующей поездки.
А пока едешь и думаешь, что кто-то сегодня впервые сытно поел, а кто-то прочитал ребенку на ночь книжку под свечкой, кто-то выпил таблетку и у него ничего не болит, а где-то там в закатном солнце видишь как четырех летний мальчишка, засыпая в подвале, обнимает большого розового медведя.
И ты едешь обратно по уже привычным дорогам с воронками, а в голове уже крутится план следующей поездки, потому что по-другому жить уже не получается. Связь в таких селах бывает между обстрелами и только на крышах и чердаках, поэтому телефон здесь включают один раз вдень, чтобы позвонить родным и сказать, что живы, или сообщить о погибших.
Позже мы узнаем, что женщина, у которой мы оставили пайки, весь вечер бегала и разносила их жителям, рискуя жизнью, чтобы всех накормить. А еще мы узнаем, что она плакала, когда люди узнав про помощь стали к ней приходить, но у нее уже ничего не было. Даже в этих двух селах мы смогли помочь не всем, а сколько еще вокруг нуждающихся голодных людей, которым некому помочь. Наша следующая поездка состоится после 20 августа, ни много ни мало, нужно сформировать хотя бы 1000 пайков. Это 1000 бутылок масла и пачек чай, круп, макарон, консерв, печенья и всего остального. 1000 кусков мыла и бутылок шампуней, несколько тысяч свечей и множество лекарств.
Напомним, что люди в этих местах живут уже 4 месяца без света, воды, магазинов и зачастую вообще какой-либо помощи. Среди оставшихся много стариков, есть и дети. Есть огромная нужда в лекарствах.
Просим не пройти мимо!!!!
Публикуем обновленный список помощи для сбора в села прифронтовой полосы:
Продукты питания!!!
• чай, кофе
• сгущенку
• шоколад и сладости для детей
• Сок
• Молоко в упаковке тетрапак
• Макароны
• Крупы
• Соль
• Сахар
• Подсолнечное масло
• Мед
• Консервы мясные
• Консервы рыбные
• Паштет
• Плавленый сыр
• Хлебцы
• Печенье, сушки, сухари
• Консервы овощные
• детское питание
• Пюре фруктовое/овощное/мясное
• Молоко в тетрапаке с трубочкой
• Печенье детское/сушки/Мария
• Сок детский с трубочкой
• Варенье
• питание быстрого приготовления
• кофе в пакетиках
Средства гигиены
• мыльные принадлежности
• детские средства гигиены
• пеленки впитывающие
• зубная паста/ зубные щетки
• шампуни
• мыло/гели для душа
• детские памперсы
• туалетная бумага
• средства женской гигиены
• влажные салфетки
• бритвенные станки
• стиральный порошок
• средства для мытья посуды
Любые Лекарства
Другое
• носки, новое нижнее белье (взрослое и детское)
• фонари
• батарейки
• Перевязочный материал
• полотенца
• свечи
•спички
• зажигалки
•детские лекарства
расчески
одноразовая посуда
детские игрушки/канцтовары
одеяла
подушки
детские самокаты, велосипеды, ролики, мячи
соски, бутылочки
Непосредственно перед отъездом можно передать булочки, фрукты, сыр, сырокопченую колбасу.
Напомню, что помощь можно передать ежедневно
Севастополь!
в Свято-Владимирский собор на Херсонесе с 07.30 до 18.00. тел.координатора: Екатерина +79788109253.
Также можно передать в наши храмы:
1. Храм 12 апостолов в Балаклаве
2. Храм Вознесения Господня на Северной сторон
2. Храм Богородицы Умягчения злых сердец по дороге на Максимову дачу
3. Храм святого апостола Андрея Первозванного в Омеге
4. Храм святого великомученика Феодора Тирона на Токарева
5. Храм Всех святых на Пожарова
6. Храм святителя Филиппа митрополита Московского в Казачьей бухте
7. Храм святой блаженной Матроны на Парке Победы
8. Храм святого преподобного Сергия Радонежского на Шевченко
9. Храм Архистратига Михаила на Ленина
10. Храм святых равноапостольных Константина и Елены в Орловке
11. Храм святого великомученика Димитрия Солунского на огурце,
12. Храм святителя Гурия на Камчатском люнете
13. Храм в честь Богородицы в родах помощница при 1 роддоме
14.Покровский собор на Б.Морской
Телефон координатора: +79788109253 Екатерина
Симферополь!
храм Державной иконы Божией Матери по адресу ул. Б. Куна д. 21А с 09.00 до 16.00
Алушта!
ХРАМ СВЯТИТЕЛЯ АРХИЕПИСКОПА ЛУКИ (ВОЙНО-ЯСЕНЕЦКОГО) улица Туристов 2к,
Партенит!
Подворье монастыря святых Косьмы и Дамиана по адресу: Фрунзенское шоссе 1А
Двое суток почти без перерыва наши волонтеры собирали коробки, люди не просили ничего особенного: в списках еда, лекарства, свечи, спички, бытовая химия и батарейки…для радио, ведь зачастую это единственная связь с миром. В каждую коробку старались положить еще что-то, что могло порадовать человека: полотенце, чашку, носки, детям игрушки и канцелярию, что-то вкусное и что-то, от чего веяло бы миром.
В назначенный день по благословению Митрополита Симферопольского и Крымского Лазаря гуманитарный конвой Севастопольского благочиния под руководством протоиерея Димитрия Кроткова двинулся в путь. От Севастопольского благочиния в гуманитарной миссии приняли участие клирик храма Пресвятой Богородицы «Блаженное чрево. В родах помощница» иерей Георгий Будулев, руководитель отдела социального служения благочиния Екатерина Виноградова и водители добровольцы. Каждый раз, кажется, что собрали много, но собирая пайки, понимаем, что мало. Слово много вообще исчезает из лексикона, когда говоришь о помощи в прифронтовой зоне.
Накануне поездки благочинный Севастопольского округа протоиерей Сергий Халюта совершил традиционный молебен перед началом доброго дела, окропил машины святой водой, сказал нужные напутственные слова и благословил в путь. 21 тонна, 10 машин, 17 человек – сухие цифры очередного гуманитарного конвоя, за которыми стоит жизнь, радость, улыбки, волнения, молитвы, страх, слезы, надежда и вера, что все не зря, вера в людей, вера в то, что милосердие еще не пропало в нашем мире суеты и эгоизма.
Каждая поездка -это про человеческую боль, это про страх, это про жизнь на грани смерти, про людей, которые мечтают о тишине, но боятся, когда она вдруг наступает.
Пологи….последний крестик…
Запорожская область…мы здесь впервые. Здесь такая же серая зона, фронт близко. В Пологах уже так не стреляют как вчера, но даже при звуках взрывов вдалеке люди крестятся и в глазах стынет ужас…..
- ну как так жить, к этому привыкнуть невозможно, говорит женщина и закрывает лицо руками, - война это всегда про боль и страх. Здесь не говорят на чисто русском языке и к этому нужно привыкнуть, но страх в глазах людей рассказывает лучше любых слов. На площади нас ждало полторы тысячи человек, которые с недоверием и надеждой смотрели на наши автомобили. Доверять здесь разучились, это нормально, эти люди видели разное. Начинаем раздачу, люди подходят, берут… -А вы из России? -Мы из Крыма. - А мы тоже сделаем паспорт и поедем в Крым. У меня сестра там живет, столько лет не виделись. Когда бои шли, мы думали с голоду поумираем, ведь есть совсем было нечего. Если бы не ребята военные ваши, не выжили бы. Все отдавали: хлеб, консервы, что было. Так и продержались. Нет ведь ничего, ни пенсий, ни работы, ни денег, да и если бы были, купить нечего и негде. Женщина смотрит на нас и улыбается. - Раз вы приехали, то и надежда есть…… Надежда для этих людей не в пачке макарон и не в бутылке масла. Надежда в том, что про них вспомнили, что приехали, накормили, постояли рядом и улыбнулись в ответ.
Раздача идет не быстро, людей много…..Вдалеке стоит мужчина, облокотившись на велосипед он тяжело дышит…Спрашиваю, не получил ли он помощь.
-Нет дочка, моя очередь еще не подошла, ноги больные стоять тяжело, но ничего. К нам ведь никто не приезжал, вот вы первые, хоть горячего сготовим с женой. У меня снаряд попал в огород, маму убило, крышу пробило и стену. А как похоронишь….ни денег, чтоб на кладбище отвезти, ни гробов, ничего нет, вот так сам в огороде и закопал. Он уже не плачет, все давно выплакано, просто смотрит вдаль куда-то далеко, руками перебирая веревку на багажнике велосипеда. Видно, что говорить об этом тяжело, но выговориться нужно. Обнимаю мужчину за плечи и бегу за коробкой в соседнюю машину….тот случай, когда можно без очереди. От неожиданности мужчина роняет велосипед, который мы вместе поднимаем и привязываем на багажник коробку с продуктами. Каждый здесь со своей историей, кому-то нужно выговориться, с кем-то нужно помолчать, кого-то нужно обнять и дать понять, что он не один…….
Площадь как муравейник, людей огромное количество, получив заветный пакет, они даже не верят, что есть что-то еще. Мама с малышом стоит вдали и не подходит. Машу им памперсами, не реагирует. Подхожу ближе и протягиваю пачку, вижу в глазах удивление. - А сколько штучек можно взять? Теперь моя очередь удивляться, я не сразу поняла, что женщина думала, что я открою пачку и дам ей пару штук. - Да все забирайте, улыбаюсь и протягиваю памперсы, а также игрушки и детское питание для малышки. Меня зовут, бегу к машине, оборачиваюсь, но женщина, не шевелясь, стоит как вкопанная и смотрит мне вслед. Много спрашивают про лекарства…..и в этот раз это было наше поражение, ибо привезти лекарств в масштабе полуторатысячной толпы для нас оказалось нереально. Мы даже не стали доставать то, что есть. Потому что видеть десять рук на одну пачку валидола тяжело, а видеть сто это невозможно. Сжимая в кулак свою жалость, заглушая боль в собственном сердце, мы говорили, что лекарств у нас нет. Произносить эту фразу вслух было невыносимо тяжело, но по-другому было нельзя.
Эти вопросы про то, что людям нужно, но чего у нас нет будят меня во сне, эти голоса я слышу долго в своей голове после возвращения, это то, что как рубцы остается где-то внутри, напоминая о себе тогда, когда опускаются руки от усталости или безысходности. Когда хочется отдохнуть или сдаться от того, что поездка близко, а каждого наименования нужно хотя бы по полторы тысячи, а их просто нет. Тогда дают о себе знать эти вопросы-рубцы, болью отражаясь где-то внутри, и ты понимаешь, что сдаться преступление, на которое ты не имеешь право.
Видя, что с нами священники, люди подходят с вопросом, нет ли у нас крестиков. Радуясь, что крестиков у нас много, штук триста, достаю из машины заветный пакетик. Руки…. мужские, женские, детские, в морщинках, ссадинах, пыли – десятки рук протягивают мне люди с трепетом и благоговением, чтобы получить крестик. Обычный, железный или деревянный, крестик, на который в любой церковной лавке редко бы кто взглянул, они принимают как сокровище, как драгоценность, с любовью целуя или прижимая к сердцу. Просят для деда, внука и лежачей мамы, бережно заворачивают в тряпочки, многие сразу одевают на шею. Когда у тебя на ладони остается последний крестик это страшнее, чем последняя таблетка……кажется, что через глаза этих людей, подходящих с вопросом: а крестиков больше нет, совсем никаких? на тебя смотрит сам Господь с болью и грустью…..
Мы много раздали здесь помощи, все просили сладостей как какого-то символа мирной жизни. Мы не первый раз с этим сталкиваемся, поэтому имеем в запасе коробки с конфетами, шоколадом и другими вкусностями. Люди потихоньку расходятся, разъезжаются на велосипедах, у каждого сегодня будет в доме горячий ужин, пусть маленькая, но такая важная радость в военное время. А мы едем дальше, завтра у нас сложный день, тяжелый маршрут и упование на Бога, что мы сможем попасть именно туда, где нас ждут.
Владимировка и Никольское – там где боятся тишины
Следующий день начался для нас рано, планов было много, день предстоял непростой. Одна машина была загружена стройматериалами для Никольского храма в Новоигнатовке, в алтарь которого попал снаряд. До Никольского и Владимировки нужно было успеть туда.
Не успев выехать, у нас случаются поломки автомобилей, что, в общем, дело неприятное, но в целом на этих дорогах вполне предсказуемое. И как мы не стараемся готовить наш транспорт перед каждой поездкой, что-то всегда выходит из строя. Потеряв час времени, мы двинулись в путь колонной из пяти машин, остальные пять были разгружены вчера в Пологах. Завезли стройматериалы в Новоигнатовку, разгрузились, обрадовав отца Николая и быстро двинулись дальше.
Никольское, как и Владимировка место сложное – это не просто серая зона, это села, находящиеся под постоянными обстрелами, дорога туда хорошо просматривается и передвигаться по ней всегда риск. Именно поэтому туда не завозят гуманитарную помощь, люди сидят в подвалах, там не остановишься на площади, и не начнешь раздавать, потому что при любом скоплении людей может начаться обстрел. Мысль вернуться в Никольское, не покидала нас все время с нашего первого посещения села. И видимо на то была воля Божия, потому что через цепочку рукопожатий мы вышли на волонтера из Донецка, Сергея, который ездил в село, знал там все как свои пять пальцев и согласился нас проводить.
Сергей уникальный человек. Он знает все о жителях, где лежачие, где живут дети, кто нуждается в чем и как куда пробраться. Сергей на стареньком жигуленке пятый месяц из-под обстрелов вывозит людей. - Моя машина такая намоленная, что ничего не страшно. Знаете сколько сотен людей на ней выезжали? И все молились, всю дорогу. Бывает уже приедем, а люди все не выходят и молятся, не верят, что все закончилось. Мы встречаемся на безопасной территории и хоть видим, друг друга в первый раз в жизни, нас объединяет одно – желание помочь людям.
Страшно ли было ехать туда второй раз, уже зная все обстоятельства? Конечно, страшно, и это хорошо, потому что страх не позволяет расслабиться и потерять бдительность. Но не ехать в этой ситуации гораздо страшнее, когда знаешь как там выживают люди. Мы слушаем инструктаж отца Дмитрия, надеваем бронежилеты и шлемы, молимся и при себе держим аптечку, рацию и документы. Эти движения уже отработаны, мы открываем окна, слушаем воздух и смотрим в небо.
Доезжаем до Владимировки, здесь уже передвигаться колонной нельзя, мы прячем машины под деревьями и по селу ездим одной машиной. Поселок будто вымер, разбитые окна, кое-где заделанные пленкой, полуразрушенные дома и тишина…..тяжелая и зловещая.
Вдруг из-за дома появляется женщина, ее позвал Сергей, он знает, что у нее лежачая мама, выехать они никуда не могут и им особенно нужна помощь. Мы стоим через дорогу от женщины с пакетами и ждем, что она подойдет. Но она дошла до края дороги и заплакала. - Я не пойду, я боюсь. Они увидят, и начнется обстрел, я не могу. Женщина кричит и закрывает лицо руками. Страх. Нас разделяют какие-то несколько метров, десять шагов…но оцепенение и ужас не дают сделать и шага. Но стоять долго на одном месте опасно, мы сами бежим через дорогу и отдаем женщине пакеты. Забираем свои машины и едем дальше, Сергей снова останавливается у дома на окраине и в рацию поясняет: «Здесь живут беженцы из другого села, пятеро детей, у них ничего нет». ..Наши водители бегут с пакетами к дому, заодно прихватывая сладости и всякие детские радости.
Из-за ворот выходит смущенная женщина, оглядывается вокруг, это уже на автомате, а наши ребята ставят пакеты на скамейку, детей много, нужно оставить побольше. На звуки выходит худенькая девочка лет девяти, судорожно мы начинаем искать в машине сладости под рукой. В этой обстановке невозможно выбрать, найти, подумать что оставить, так как мы привыкли раздавать на площадях. Тут максимально быстро нужно оставить и переехать на другое место. Машем из окон машин маме с дочкой, которые кажется, не верят тому, что им что-то привезли, переводя взгляд, то на нас, то на пакеты на лавочке.
Адресные коробки для жителей Владимировки и продуктовые пайки мы должны были оставить в условленном месте у женщины, к которой потом, когда будет не очень громко, люди по одному будут приходить и забирать все. Это реалии прифронтового села: передвигаться быстро, лучше вдоль стен и деревьев, больше двух не собираться. Для жителей это стало правилом, чтобы просто выжить. Снова прячем две машины и двумя едем к тому дому.
Нас встречает женщина, как мы позже узнали, уезжать она не хочет, чтобы помогать людям, хотя бы тем, что у нее можно оставить такие вот передачи. Она очень рада нас видеть, обнимает как родных, пока мужчины быстро разгружают есть возможность поговорить, видно, что общения людям тут не хватает… - Везде прилетает, вот напротив дом сгорел, вон там крыши нет, там окна выбило, у меня тоже в огород прилетело, ну хоть не в дом. Как же вы проехали, никто вот кроме Сережи к нам не едет, мы тут на окраине, а людей живет много. Сейчас хоть лето, тепло, абрикосы вон падают, а зимой не знаю, как будем, не знаю. Родные мои, вон бабушке, напротив, в доме, дайте покушать, вон она выглядывает, боится выйти. Оставляем продуктовые наборы, сколько можем, просим раздать людям. -Что можно прям взять и раздать? Всем? Просто так? Какая же это радость будет, вы не представляете. Надо уезжать, мы крепко обнимаемся с бабушкой, как родные люди, обе не можем сдержать слез. Через открытое окно бабушка что-то кричит нам вслед, чтобы мы были аккуратнее и провожает нас взглядом. Только здесь на войне такое возможно, чтобы совершенно незнакомые люди стали для тебя близкими за какие-то секунды, только здесь начинаешь понимать, что на самом деле мы все братья и сестры и у нас один любящий отец – наш Господь, который посылает нас друг другу.
Возвращаемся к нашим машинам, перевозим их на другое место, прячем и снова двумя автомобилями едем в Никольское. Знакомая дорога, те самые длинные в жизни 15 километров, мины на въезде в село все так же лежат и встречают как часовые. Проезжаем Никольский монастырь, от былого величия мало что осталось, но все еще возвышаются купола собора, хоть на многих из них уже нет позолоты, и больно смотреть на все это, но они выстояли как герои.
Мы приезжаем на место, прячем машины, в воздухе тревожно, до своих далеко, и они там тоже не в безопасности. На этой самой отдаленной стороне села, живет около трехсот человек, среди которых есть и дети. Мы привезли сюда продукты, средства гигиены, лекарства – все это на всех мы разгружаем в одно месте, потому что звать людей нельзя, это верный способ спровоцировать обстрел. Люди здесь дружные, все знают друг друга, поддерживают и выживают вместе, как могут, вместе легче. Прибежавшие мужчины помогают разгружать,чтобы было быстрее. Здесь люди немногословны, сосредоточены и напуганы. Из подъезда выходит девочка лет семи, и мы вспоминаем, что у нас в машине есть большие плюшевые медведи.
Я достаю розового зверя и даю девочке, она улыбается и прижимает к себе игрушку. Улыбается счастливой, детской улыбкой, настоящей, искренней, как и положено ребенку. Глядя на нее на секунду кажется, что вокруг цветочное поле, а не разрушенные дома, разбитые машины и воздух от которого тяжело дышать.
Женщина, увидев игрушку в руках девочки, осторожно выходит из подъезда…А можно мне тоже, у меня внук, 4 годика. Я извиняясь говорю, что у нас остался только еще один розовый медведь, может не совсем подходящий для мальчика. - Что вы….он всему будет рад, пятый месяц в подвале, он с ним спать будет, он миром пахнет. Мы же здесь брошены, ни волонтеров, ни еды, ни помощи. Все разрушено, а бомбить все продолжают.
Женщина с неподдельным счастьем смотрит на медведя, как будто он предел мечтаний для любого мальчишки. Людей здесь много, но они не выходят, ты только понимаешь, что за тобой отовсюду наблюдают десятки глаз, и остается только благодарить Бога, что управил добраться сюда и привезти и помощь и кусочек тепла и надежды, что эти люди здесь не совсем забыты всеми. Мы пробыли здесь итак слишком долго, поэтому надо уезжать, люди машут нам вслед и тихо говорят спасибо, громко говорить здесь разучились давно.
Но враг не дремлет, на выезде из села попав под небольшой обстрел, мы возвращаемся к своим. Пока наши машины стояли в укрытии, они тоже успели накормить несколько десятков человек. Люди увидев машину, подходили сначала из близлежащих домов, а потом откуда ни возьмись стали стекаться жители в надежде получить хоть что-то. Это наверное самый страшный выбор дать или отказать людям, когда на тебя смотрят голодные глаза, но в тоже время ты понимаешь, что собрать толпу – это подвергнуть риску этих людей и машины и дома вокруг. Не дай Бог никому и никогда стоять перед таким выбором, потому что здесь нет верного решения, здесь есть боль, страх и бессилие перед войной.
А мы забираем наших и мчим в другую часть Владимировки, в многоэтажку, где живут люди. Туда, где во дворах костры, самодельные печи и стол один на всех. Здесь машины можно прикрыть домом, да и раздавать у нас осталось не так много. Люди подходят быстро, с благодарностью берут коробки, очень удивляются, что мы из Крыма, потому что это далеко. Женщина плачет и просит сказать как наши имена, чтобы молиться за нас. - У нас был храм, я туда ходила на службу, но он полностью разрушен. Теперь нет у нас ни батюшки, ни храма, причаститься нельзя, это так страшно. Она плачет…..плачет, что не может быть на службе…..Приехав домой, я стояла на службе в нашем соборе и плакала как та женщина у подъезда и глядя на людей думала, что какие же мы счастливые, что можем стоять и молиться в храме, а где-то там в селе под Волновахой люди мечтают о службе и молятся за нас, грея на костре свой закопченный чайник между обстрелами. Мы прощаемся со всеми и уезжаем, женщина, благословляя, крестит нас вслед и не хочется ничего говорить, поэтому долго едем молча.
Мы помогли всем кому смогли, но, еще не выехав из села, мы знали, что сюда нужно возвращаться снова, потому что пока здесь так, сюда никто не поедет. А это значит, что уже очень скоро людям снова нечего будет есть.
Последним пунктом в нашей поездке будет сгоревший от попадания снаряда храм Преображения Господня в Волновахе, где вместе с храмом сгорело все внутри. Благодаря неравнодушию севастопольских священников мы собрали и облачения и утварь, и иконы, ладан, масло и свечи – все, что необходимо для возобновления богослужебной жизни. Настоятель – отец Александр радостно встретил нас, весь день он, зная, что мы в Никольском, переживал и молился за нас. Растерявшись, он не верил, что мы привезли почти все что нужно, долго благодарил нас и просил передавать благодарность всем, кто помог многострадальному храму. Сумерки спускались на город, нужно было ехать…И хоть задачи были выполнены максимально, было непросто…. Побывав в таких местах, долго приходишь в себя, будто получаешь контузию той действительностью, в которою погружаешься. Чем ближе к фронту, тем тяжелее потом возвращаться в мирную жизнь, тем больше страх не помочь, не собрать, не отвезти. С этим страхом просыпаешься, засыпаешь и живешь до следующей поездки.
А пока едешь и думаешь, что кто-то сегодня впервые сытно поел, а кто-то прочитал ребенку на ночь книжку под свечкой, кто-то выпил таблетку и у него ничего не болит, а где-то там в закатном солнце видишь как четырех летний мальчишка, засыпая в подвале, обнимает большого розового медведя.
И ты едешь обратно по уже привычным дорогам с воронками, а в голове уже крутится план следующей поездки, потому что по-другому жить уже не получается. Связь в таких селах бывает между обстрелами и только на крышах и чердаках, поэтому телефон здесь включают один раз вдень, чтобы позвонить родным и сказать, что живы, или сообщить о погибших.
Позже мы узнаем, что женщина, у которой мы оставили пайки, весь вечер бегала и разносила их жителям, рискуя жизнью, чтобы всех накормить. А еще мы узнаем, что она плакала, когда люди узнав про помощь стали к ней приходить, но у нее уже ничего не было. Даже в этих двух селах мы смогли помочь не всем, а сколько еще вокруг нуждающихся голодных людей, которым некому помочь. Наша следующая поездка состоится после 20 августа, ни много ни мало, нужно сформировать хотя бы 1000 пайков. Это 1000 бутылок масла и пачек чай, круп, макарон, консерв, печенья и всего остального. 1000 кусков мыла и бутылок шампуней, несколько тысяч свечей и множество лекарств.
Напомним, что люди в этих местах живут уже 4 месяца без света, воды, магазинов и зачастую вообще какой-либо помощи. Среди оставшихся много стариков, есть и дети. Есть огромная нужда в лекарствах.
Просим не пройти мимо!!!!
Публикуем обновленный список помощи для сбора в села прифронтовой полосы:
Продукты питания!!!
• чай, кофе
• сгущенку
• шоколад и сладости для детей
• Сок
• Молоко в упаковке тетрапак
• Макароны
• Крупы
• Соль
• Сахар
• Подсолнечное масло
• Мед
• Консервы мясные
• Консервы рыбные
• Паштет
• Плавленый сыр
• Хлебцы
• Печенье, сушки, сухари
• Консервы овощные
• детское питание
• Пюре фруктовое/овощное/мясное
• Молоко в тетрапаке с трубочкой
• Печенье детское/сушки/Мария
• Сок детский с трубочкой
• Варенье
• питание быстрого приготовления
• кофе в пакетиках
Средства гигиены
• мыльные принадлежности
• детские средства гигиены
• пеленки впитывающие
• зубная паста/ зубные щетки
• шампуни
• мыло/гели для душа
• детские памперсы
• туалетная бумага
• средства женской гигиены
• влажные салфетки
• бритвенные станки
• стиральный порошок
• средства для мытья посуды
Любые Лекарства
Другое
• носки, новое нижнее белье (взрослое и детское)
• фонари
• батарейки
• Перевязочный материал
• полотенца
• свечи
•спички
• зажигалки
•детские лекарства
расчески
одноразовая посуда
детские игрушки/канцтовары
одеяла
подушки
детские самокаты, велосипеды, ролики, мячи
соски, бутылочки
Непосредственно перед отъездом можно передать булочки, фрукты, сыр, сырокопченую колбасу.
Напомню, что помощь можно передать ежедневно
Севастополь!
в Свято-Владимирский собор на Херсонесе с 07.30 до 18.00. тел.координатора: Екатерина +79788109253.
Также можно передать в наши храмы:
1. Храм 12 апостолов в Балаклаве
2. Храм Вознесения Господня на Северной сторон
2. Храм Богородицы Умягчения злых сердец по дороге на Максимову дачу
3. Храм святого апостола Андрея Первозванного в Омеге
4. Храм святого великомученика Феодора Тирона на Токарева
5. Храм Всех святых на Пожарова
6. Храм святителя Филиппа митрополита Московского в Казачьей бухте
7. Храм святой блаженной Матроны на Парке Победы
8. Храм святого преподобного Сергия Радонежского на Шевченко
9. Храм Архистратига Михаила на Ленина
10. Храм святых равноапостольных Константина и Елены в Орловке
11. Храм святого великомученика Димитрия Солунского на огурце,
12. Храм святителя Гурия на Камчатском люнете
13. Храм в честь Богородицы в родах помощница при 1 роддоме
14.Покровский собор на Б.Морской
Телефон координатора: +79788109253 Екатерина
Симферополь!
храм Державной иконы Божией Матери по адресу ул. Б. Куна д. 21А с 09.00 до 16.00
Алушта!
ХРАМ СВЯТИТЕЛЯ АРХИЕПИСКОПА ЛУКИ (ВОЙНО-ЯСЕНЕЦКОГО) улица Туристов 2к,
Партенит!
Подворье монастыря святых Косьмы и Дамиана по адресу: Фрунзенское шоссе 1А
Последние новости
Медведев: Конфликт на Украине может закончиться без новых издержек для человечества
Заместитель председателя Совета Безопасности России призвал НАТО прекратить эскалацию конфликта.
Национальные цели развития: Программа и ее значения для общества
Понимание роли национальных целей в развитии страны и общества.
Севастополь прощается с теплом перед зимой
Город готовится к резкому похолоданию в выходные дни.
Преобразователь частоты
Все преобразователи проходят контроль и имеют сертификаты с гарантией
Здесь вы можете узнать о лучших предложениях и выгодных условиях, чтобы купить квартиру в Калуге